Джек Ричер, или Прошедшее время  - Ли Чайлд

– Люди, давайте посмотрим повтор, – заговорил Стивен, точно телевизионный комментатор, – и спросим у героя часа, как себя чувствует победитель Большого шлема.

Затем он включил обычное воспроизведение на нормальной скорости. На экранах улыбающийся Карел подталкивал Патти и Коротышку в комнату. Они услышали, как он говорит: «Собирайте вещи. Работа займет не более двух минут».

– Но это промах, – сказал настоящий Карел, таким же голосом, как тот, что говорил с экрана, словно не слишком надежный сигнал приходил с Балкан. – Страйк-аут с первой же подачи.

«У нас уже все собрано», – сообщила с экрана Патти.

– И тут я начал импровизировать, – продолжал Карел в гостиной. – Мне стало очевидно: что-то рано или поздно должно произойти, и мне требовалось придумать маневр, который помог бы заманить их в комнату и закрыть дверь. В конце концов мне повезло.

Остальные принялись снова его поздравлять.

– Везение здесь совершенно ни при чем, – вмешался Марк. – Ты виртуозно исполнил свою роль. Нам следует навсегда сохранить запись. Выучить ее наизусть. Это было подобно игре истинного маэстро на скрипке. Ты ведь уже делал подобные вещи, верно, Карел?

В гостиной наступила тишина.

На экранах продолжала идти запись: три фигурки стояли между «Хондой» и тротуаром и вели негромкий разговор.

– Ты дистанцировался от нас, сделав вид, что не являешься нашим другом, что сразу позволило тебе наладить с ними контакт, – продолжал Марк. – Они заглотили наживку – и сделали все сами. Ваши отношения стали почти интимными. И ты тут же подтвердил их худшие страхи относительно некоторых несоответствий, которые они заметили. Затем удвоил ставку, не сразу согласившись помочь им сбежать. Это был шедевр эмоционального манипулирования. Идеально сконструированные американские горки. Они все утро испытывали тревогу, которая сменилась эйфорией, и вот они стоят с сумками в руках, мечтая поскорее уехать, а оказывается, что они потерпели полное поражение.

Стивен переключил изображение на прямую съемку. Патти и Коротышка сидели на кровати в темноте и не двигались.

– Так лучше срабатывает, – сказал Карел. – Уж поверьте мне. Хорошо, когда они испытывают разные чувства. Это взрывает им мозги, и они становятся гораздо интереснее, вот вам крест. До встречи. – И он вышел в дверь.

* * *

Ричер увидел впереди левый поворот, до которого оставалась сотня ярдов. Новая дорога пересекала основную под острым углом, мягко, как будто неохотно, уходила в сторону и дальше шла через яблоневый сад. Ричер направился к ней, но на полпути ему пришлось отступить на заросшую травой обочину, чтобы пропустить гигантский эвакуатор, промчавшийся мимо. Он был огромным, ярко-красным и безупречно чистым. И украшенным золотыми полосами. Земля под ногами у Ричера задрожала; он посмотрел вслед грузовику, снова зашагал вперед и свернул налево.

Проселочная дорога стала главной, достаточно широкой и жесткой для примитивных грузовиков, на которых много лет назад перевозили дерево, уголь или олово. По обе ее стороны ветки деревьев клонились к земле под тяжестью яблок, и Ричер почувствовал их аромат. И запах сухой травы. Громко жужжали насекомые; над головой, в воздушных потоках, парил ястреб.

Через полмили после неохотного поворота от Лаконии дорога снова свернула, словно приняв окончательное решение, на запад и дальше уже шла строго по прямой, мимо новых яблоневых садов, в сторону маленькой блестящей точки, которая, как предположил Ричер, могла быть припаркованной машиной. Далее начинались деревья других оттенков зеленого. Вскоре Джек убедился, что точка – это действительно машина. Блестящая на солнце, а не из-за новой краски, больше напоминавшая битый кусок железа. Подойдя ближе, он понял, что это «Субару», немного похожая на ту, на которой он ехал со строительным подрядчиком, столкнувшимся с проблемой привязчивого инспектора, из той же семьи, только на двадцать лет старше. Как предок.

Автомобиль стоял возле деревянной ограды, начинавшейся в том месте, где заканчивалось битумное покрытие дороги. За оградой раскинулся очередной акр яблоневого сада; дальше виднелась еще одна ограда, за которой росли дикие деревья с большими листьями.

За рулем «Субару» сидел мужчина. Ричер видел воротник синей куртки из хлопка и длинный седой хвост. Мужчина не двигался. Он просто сидел и смотрел вперед сквозь ветровое стекло.

Джек подошел к машине со стороны пассажира и остановился спиной к водителю, прижавшись бедрами вплотную к ограде. Следующая ограда находилась в сотне ярдов, и деревья за ней выглядели как самые обычные, растущие в Новой Англии, густо, случайным образом, как если бы семена разбросал ветер.

Ричер отметил про себя, что ограда прямая.

Многообещающе.

Он услышал, как у него за спиной открывается дверца машины, а потом голос:

– Вы тот человек, который разговаривал с Брюсом Джонсом.

Ричер повернулся.

– В самом деле?

Мужчина из «Субару» оказался худым стариком лет семидесяти, высоким и бледным. Под курткой его плечи напоминали вешалку для одежды.

– Он показал вам написанный мной бюллетень, – сказал старик.

– Так это вы? – спросил Ричер.

– Собственной персоной. Он позвонил мне – подумал, что мне будет интересно, что вы спрашивали про фабрику. И оказался прав. Поэтому я приехал сюда, чтобы вас встретить.

– Откуда вы узнали, куда ехать?

– Вы ищете Райантаун, – ответил старик.

– И я его нашел? – спросил Ричер.

– Он впереди.

– Деревья?

– Они редеют ближе к центру. Это видно даже отсюда, – сказал старик.

– Вы уверены, что я не отравлюсь? – спросил Ричер.

– Олово представляет потенциальную опасность. Более ста миллиграмм олова на один кубический метр воздуха может причинить вред жизни и здоровью человека. Еще хуже, если оно соединяется с гидрокарбонатами, – тогда получаются оловоорганические вещества. Некоторые из них опаснее цианида. Именно об этом я и беспокоился.

– И чем все закончилось? – поинтересовался Ричер.

– Химия не сказала того, что должна была сказать, – печально ответил старик.

– Хотя над проблемой работали ведущие ученые?

– Все закончилось тем, что корпорация из Колорадо запретила мне появляться на земле, которая им принадлежала. Они добились судебного запрета, и теперь мне нельзя заходить за ограду.

– Жаль, – сказал Ричер. – Вы могли бы мне всё показать.

– Как вас зовут?

– Ричер.

Старик назвал адрес. Номер дома и улицу. То же имя и такой же адрес, который Джек видел в кабинке номер четыре, на экране, в переписи, проведенной в тот год, когда его отцу исполнилось два года.

– Первый этаж, – продолжал старик. – Часть плитки все еще осталась на месте. На кухне. Во всяком случае, была там восемь лет назад.